Владимир Ионов - <a href="/cdn-cgi/l/email-protection" class="__cf_email__" data-cfemail="10447f643d43667564507d71797c3e6265">[email&#160;protected]</a>

А группа и Диванов начали перетаскивать инструменты, ящики с оборудованием и чемоданы с костюмами в автобус.

«Вот такая начинается жизнь», — думал Диванов, таща свою долю общего груза.

Душа Сарафанова отлетела ещё до того, как тело его ударилось о затянутый ледяной коркой тротуар, небрежно посыпанный крупным песком и солью. Какое-то время она витала над балконом «Верхотуры», присматриваясь к тому, что творится внутри ресторана, потом пролетела над домом, где жил Сарафанов с женой и сыном, отметила, что сын безмятежно спит, а Нина ворочается в кровати. «Чует что ли, что я раньше ушёл от неё, чем она от меня?» И, наконец, унеслась в пространство, где нет ночи, а есть вечное сияние голубизны.

— Здравствуй, Сашок! — приветствовал душу Сарафанова Волгарь. — Ну, вот и ты Здесь. Рановато, конечно, но всё равно приветствую.

— Привет. Согласен, рано, но сам же говорил: всему своё время. Вот моё и пришло. Не без твоей, наверно, помощи… Memento mori кто мне писал?

— Писал я. А приближал этот час ты уж сам. Все его приближают сами, Саша. Не ты один.

— Интересно, чем? — спросил Сарафанов.

— Ты же себя умным человеком считал. Наши разговоры помнишь?

— Толку-то теперь от этих разговоров… Всё равно уже Здесь. Ты лучше скажи, где Адрес дают, мне мэру надо «мыло» отстучать, чтобы Нинке отдал всё, что должен мне за выборы.

— Адрес, Саша, дают не Здесь. Он зарабатывается всей земной жизнью, осмыслением и осознанием её, и получает его Душа ещё на пути Сюда.

— Привет! Я, что, так и буду Здесь торчать, не имея возможности слова кому-то сказать? — завибрировала всеми своими пятнами Душа Сарафанова.

— Давай-ка я призову Душу, знающую больше меня. Это Душа моего давнего знакомого, в миру архимандрита Павла.

— Он, чего, поможет?

— Мне помогал… А вот и Душа его светлая. Здравствуй, отче!

— Не шутите, так и вам дай, Господь! — приветствовал Павел Волгаря и Сарафанова. — Чем могу?

— Да вот коллега мой бывший прибыл Сюда без Адреса, интересуется, как получить.

Павел всмотрелся во вновь прибывшую Душу, глянул на Волгаря, сравнивая их свечение.

— Чего же ты так попустил Душу-то коллеги? Где она у него так испятналась? — спросил он.

— Прости, не досмотрел. Да он и сам большой, мало кого слушал.

— Из ранних, значит, был? Ну, теперь пускай перебирает каждое пятнышко, соображает, откуда взялось и чем его оттереть. Каким осознанием и раскаянием. А иначе и не придумаю, как обрести ему свет Души. И ты помогай… Коллега, значит?… Я по тебе считал, что у вас почище нутро-то. Других ведь наставляете…

— Профессия была одна, отношение к ней разное, — сказал Волгарь.

— Ну, и что мне теперь: креститься, молиться, святую воду пить? Мэр ведь, сволочь, ничего Нинке не отдаст. А я ему, считай, победу сделал…

— И это для тебя пятно. Ты же знал, почему я отказывался идти к нему в команду. Не он городу нужен, а город ему.

— А мне это до лампы было. Чего соваться в чужие дела? Обещал хорошие бабки, тачку из своего гаража списать для меня… Теперь ведь запросто кинет Нину… Жлоб-то тот ещё …Господи, как она там без меня?! Я-то с Костиком едва справлялся… А она? Ну, хоть бы одну строчку им отстучать. Неужели нельзя? Сделайте же вы чего-нибудь!

— Нине я объясню, где ты и что с тобой. Поможем разобраться и с мэром. А с Адресом не знаю, как теперь помочь, — сказал Волгарь. — Как ты все-таки советуешь, отец Павел?

— Единственно — это думать о жене. Не со злом и не с похотью, а со всей любовью Души, с нежностью, с добром и с пожеланиями вынести всё, чего избежать нельзя. Она, если не каменная у неё Душа, всё почует и поймет. И ответит тем же.

— Через Волгаря ответит?

— Через твою же Душу, неслух! Если очищаться начнёшь… — Светлая Душа Павла сверкнула на прощание и растаяла в пространстве.

Оставил Сарафанова и Волгарь.

«И это всё? — подумал Сарафанов. — Думай сам, делай всё сам, и сам же за всё отвечай? Так и устроен мир? Тот и Этот свет?»

Инаугурация переизбранного мэра прошла успешно. Губернатор, правда, сказался больным и не присутствовал на торжестве. Зато было много гостей из Москвы, (и старый лысый барбос просчитался тут со своей мигренью!), коллег из областных центров федерального округа. Почтил вниманием и полпред президента, преподнеся, как у него заведено, подарок со значением: свёрнутый кольцом кнут и мешок пряников. Мол, вот так и управляй мегаполисом — кнутом и пряником. Было много речей, цветов и сувениров. Чего ещё надо тридцатипятилетнему хозяину полуторамиллионного города, чтобы чувствовать, что жизнь удалась, карьера набирает обороты! Удался и банкет, на сей раз не в любимой «Верхотуре» (надо же, как испортил место этот придурок!), а в ресторане за городом.

Утром следующего дня в сопровождении секретаря, помощника и председателя городской думы он вошел в свой кабинет, остановился у порога, оглядел пространство, подумал: «Надо бы что-то поменять из мебели и планировки… Пожалуй, углубить немного за счет комнаты отдыха… А под неё — переселить куда-нибудь пресс-центр …И незачем здесь устраивать зал заседаний, а то духотища после совещаний… Пусть ищут новое место. И будет прекрасный рабочий комплекс Главы города…»

С порога же он заметил, что на рабочем столе открыт ноутбук. Странно, уезжая вчера на инаугурацию, он выключал его и закрывал крышку. Это точно — закрывал. «Кому ещё там чего понадобилось?». Мэр стремительно прошёл к столу. Экран компьютера светился открытым окном Ofise, по центру которого жирным шрифтом сорок восьмого кегля было написано: «Деньги, заработанные в Вашей предвыборной кампании Александром Сарафановым, должна получить его семья».

— Кто вчера вечером или утром сегодня заходил в кабинет? — быстро спросил он у секретаря.

— Никого не было! — вытянувшись по стойке «смирно» ответил тот. — Вечером я запирал кабинет, а открыл только перед вашим приходом.

— А кто же включал ноутбук?

— Не могу знать! — отчеканил секретарь, отставной штабной служака. Мэр заменил им секретаршу предшественника сразу после первого восшествия в этот кабинет. Так распорядилась жена, заявившая тогда вместо поздравления с победой: «Чтобы никакой курвы в приёмной у тебя не сидело!» Ослушаться он не мог, ибо была она не просто чьей-то там дочерью, а взбалмошной любимицей ну очень влиятельного чиновника из администрации премьера страны, который обеспечивал зятю практическую независимость от губернатора и поддержку в столичных коридорах.

— Не будешь знать, пойдёшь грядки копать, — бросил мэр секретарю и распорядился: — Все свободны. Я — работаю. А ты, — сказал он председателю думы, — готовь повестку дня заседания по утверждению администрации. Свои соображения я пришлю сегодня позже. — И сел за стол.